Глава XIII Чего Индрек боялся, то и получилось: Кристи уже ждала его в условленном месте, с листовками за пазухой, наверное, ждала бы и дольше, если бы он еще замешкался.

Боже мой, хоть бы раз я смогла так выступить, тогда можно и умереть! — со вздохом шепнула Кристи Индреку и прибавила покорно:— Но этого никогда не будет, я знаю.

  А вы когда-нибудь пробовали говорить перед слушателями?— спросил Индрек.

  Да, перед двумя-тремя, но как-то раз, когда нас было больше, я сбилась, все перепутала, прямо в глазах зарябило.

 

   Значит, нужна только привычка, больше ничего,— заметил Индрек.

   И вы думаете, я тоже смогла бы так говорить, как она? Ведь люди слушают, разинув рот, раскрыв глаза... Вы и правда так думаете?

   Уверен в этом. Смогли вы говорить перед двумя-тремя слушателями — значит, сумеете и перед массой, даже еще лучше, когда подучитесь.

   Тогда я ни за что не поеду в Америку, пусть отец и мама делают, что хотят,— решительно заявила Кристи.

Следующим оратором был молодой человек с лицом белым как мел. В толпе зааплодировали, называя его имя: Крез.

   Смотрите, наверное, набелился, чтоб не узнали,— прошептала Кристи.

   Тюрьма набелила,— отозвался Индрек.

   Такое бледное лицо сделалось? — удивленно и сочувственно воскликнула Кристи.

— У кого бледное делается, у кого землистое,— ответил Индрек.

Кристи хотела еще что-то сказать, но кругом на нее зашикали, требуя тишины.

Молодой человек произносил фразы медленно, точно раздумывая. Он останавливался даже на отдельных словах, как будто перекатывал их во рту, прежде чем выговорить. Казалось, у него одеревенели челюсти, а горло и язык временами сжимает судорога: иногда он должен напрягать все силы, выдавливая слова сквозь зубы, сведенные так, что невольно прислушиваешься — не раздастся ли скрежет. Напряженные движения рта и рук, судорожно сжимающихся в кулаки, заставляли думать, будто в каждом слове, произнесенном с таким трудом, кроется глубокая мысль, тяжко выстраданное чувство, подлинное

Оглавление