Кристи,— но я о таких вещах даже подумать не могу. Я не могу подумать, что мой отец или мать — шпики, а о вас это подумать еще труднее. Поэтому мне очень неприятно, что отец вас заподозрил. Будь вы шпиком, зачем вы пошли бы на площадь, где стреляли? Вы бы тогда наверняка знали, что будет стрельба, верно? И разве вы привезли бы меня домой, если бы были шпиком? Никакой шпик этого не сделает, это яснее ясного.
— По-вашему, шпик — это вроде бы и не человек,— заметил Индрек.
— Не человек, это уж определенно,— подтвердила Кристи.— Я считаю, что он даже не животное. Что он такое, я не знаю, не могу сказать, но чувствую — это такая мерзость, что и вообразить себе нельзя...
— Но ведь и у шпика могут, например, быть дети, которых он любит...
— Боже милостивый! — воскликнула Кристи.— Когда я наконец научусь так же свободно думать: У шпика дети, и он их любит! Шпик — и любовь! Нет! Так вообще нельзя думать, никто не должен такое думать! До того отвратительно, что и любовь делается чем-то гадким, когда ее связываешь со шпиком. Знаете, как я себе это представляю, даже как будто вижу: ползет что-то кривое, извивающееся, что-то скользкое, противное, о которое пачкаешься, даже только взглянув на него, а рядом — белый ангел с крыльями — ножки тонкие-тонкие, все тело легкое-легкое, он словно и не ступает, а реет в воздухе. Так мне представляется шпик — и любовь. Разве они могут быть вместе? Никогда!
— А вы думаете, что шпик — это злой ангел, а любовь — добрый ангел, который хочет спасти злого...— сказал Индрек.
— Я не хочу, чтобы шпик спас свою душу или попал в царство небесное! — нетерпеливо воскликнула Кристи. — Это я готова сказать самому Иисусу Христу, если он придет, чтобы искупить наши грехи. Я бы сказала: спасай кого хочешь, только шпиков брось, а то ии я, ни другие порядочные люди не пойдем в рай. Пойду куда угодно, только не на небо, если Христос искупит и спасет от дьявола также и шпиков.
— А что, если бы Христос пришел совсем просто, как прихожу я, грустно поглядел бы вам в глаза и сказал: «Ну хорошо, дитя мое, я не хочу, чтобы вы лишались царства небесного, ибо люблю вас; поэтому я сейчас не стану искупать грехи шпиков. Но не будете же вы требовать, чтобы так и осталось на веки вечные— ведь они шпионили такое короткое время! Пусть они мучаются в аду сто лет, ну ладно — тысячу, сто тысяч, даже миллион лет, но все же не вечно. Дорогое дитя, если ты меня любишь так же, как я тебя, неужели сердце твое и через миллион лет не смягчится и ты не разрешишь мне искупить и шпиков?» Что бы вы ответили на это Иисусу Христу? — спросил Индрек.