Когда Индрек пробирался в темноте по грязной, едва освещенной улице городской окраины, ему чудилось, будто он ясно видит эту собаку со свисающим, словно облитым бледно-красной кровью языком—она хрипло лает, ее тусклые глаза выпучены.
Быстрый жил на верхнем этаже деревянного двухэтажного дома. Индрек громко постучал несколько раз, но никто не открыл. Наконец рядом отворилась дверь и на пороге показалась молодая женщина.
— Вы к господину Быстрому? — спросила она.
— Как видно, его дома нет,— сказал Индрек.
— Он и не придет больше,— ответила женщина.
— Он ведь умер,— звонким голосом произнесла светловолосая девочка с острым личиком, выглядывая из двери рядом с матерью.
— Да, его уже нет в живых,— подтвердила женщина.
Индрек онемел.
— Говорят, в воскресенье вечером, когда была эта стрельба...— продолжала женщина,— он стоял довольно далеко, где-то на улице, да там и упал.
— И сразу умер,— добавила девочка, глядя на Индрска так равнодушно, словно она еще не совсем понимала, что говорит.
— Помолчи-ка ты! — оборвала девочку мать, как будто ей стало завидно, что та выхватывает у нее самые нужные слова. И, повернувшись к Индреку, продолжала:—Да, говорят, сразу умер, пуля попала з сердце.
— Как раз прямо в сердце,— подтвердила девочка.
— Где же он сейчас? — спросил Индрек.
— Где-то в маленькой харчевне, может быть, вы знаете — ее держит одна старая дама с дочерьми.
— Знаю, знаю, я там бывал. Спасибо! До свидания,— ответил Индрек.