— Чего ты собственно хочешь? — спросил Исайя.
— Чтоб ты бросил свою вечную «пролетарскую» болтовню—мы ведь вместе хлебаем из буржуазного корыта,—проворчал Силламяэ.— Не то придется тебя считать либо дураком, либо подлецом.
— Я свое мировоззрение и принципы за буржуазную чечевичную похлебку не продаю,— отпарировал Исапл и прибавил: — А ты — буржуйский прихвостень.
— Я сам — буржуй,— заявил Силламяэ.
— Может быть, уже хватит? — спокойно вмешался Кару.— Теперь всем известно, кто вы такие: один — дурак или подлец, другой — черносотенец или буржуй. А типографии желательно, чтоб вы были, между прочим, также и журналистами, не то газета опять запоздает.— Последние слова он произнес в ту минуту, когда из типографии явился рассыльный за рукописями.
Буржуа и пролетарий уткнулись носами в бумагу и начали стряпать радикальную газету, а Индрек ушел из редакции с таким чувством, будто не они, там оставшиеся, а он сам — тот дурак и подлец, о котором только что шла речь. Только черносотенцем и каким-то там прихвостнем он не мог себя считать, никак не мог.
Так он побрел домой. Дома его ждало письмо, в котором говорилось, что мать тяжело больна, к ней пришлось привезти врача. Но это не помогло, боли не прекращаются — в правом бедре, в ноге и в боку, особенно в боку. Врач сказал, что это может длиться долго — и болезнь и боли. В конце письма Индрека просили достать в городе хорошее лекарство, посильнее, такое, чтобы уняло боли или чтоб тело стало менее чувствительным и боль притупилась хоть немного. Ведь если это хворь смертельная, лекарства вообще не помогут.
Прочтя все это, Индрек понял, что положение действительно очень тяжелое, если уж на Варгамяэ решились везти врача в осеннюю распутицу, по разбитым дорогам. Но чем он, Индрек, может помочь? Какое лекарство достать? И как его отправить? Ломая над этим голову, он вспомнил о Вийдике, который недавно предложил ему вместо денег лекарства. К нему Индрек и обратился. Но Вийдик считал, что Индрек должен получить более подробные сведения, попросить, чтобы прислали рецепт или что-нибудь в этом роде.
Ставить такие требования было куда легче, чем их выполнить. Проще всего было бы Индреку самому съездить на Варгамяэ, чтобы своими глазами увидеть, как и что. Но это «самое простое» оказалось крайне трудным — путь был не близкий, время тревожное, дороги, размытые осенними дождями, покрыты непролазной грязью; к тому же для такой поездки