Глава XIX Люди все еще часами просиживали на собраниях, которые, как считалось, должны были углублять революцию.

— Если бог отдал сына своего в руки иудеев, чтобы те распяли его на кресте во искупление рода человеческого, почему не могут социалисты обчистить какую-нибудь мызу или же кассу в монопольке, если .цель их—ввести людей в рай?

Вильясоо сидел у стола, окруженный стопками книг, и поедал обед, принесенный ему Марией. Он все же осуществил то, о чем болтал, возвращаясь с похорон, и проделал революцию в своей одинокой холостяцкой жизни: он взял к себе женщину и ее двух детей — тех самых, которых Индрек помогал нести в темноте домой.

Мария и сейчас еще считала все это шуткой, но всякий раз, когда она приносила Вильясоо обед, ей какое-то коротенькое время верилось, что дело все-таки сладится всерьез. А так как еду она приносила Вильясоо каждый день, то этим питалась и ее слабая надежда.

Вильясоо со своей стороны заявлял — он, мол, уже не мальчишка, чтоб спешить с такими вещами. Он хочет и сам посмотреть, и Марии дать время подумать, подходят ли они хоть сколько-нибудь друг другу. Если Мария найдет кого-нибудь более подходящего, то, разумеется, пусть идет к тому; однако если такое положение, как сейчас, слишком затянется, то, возможно, будет уже поздно — Мария может и ему самому понравиться и тогда он ее никуда не отпустит. Наверное, так это и будет—Мария ему в конце концов .начнет нравиться. Но из-за этого плакать не стоит — Вильясоо не станет к ней хуже относиться, если она ему понравится. Это только у молодежи так: если кто кому нравится, так должен прямо-таки душу свою отдать за это. Молодые говорят — зачем же ты мне нравишься, если душу свою мне не отдаешь: А Вильясоо, человек пожилой, думает совсем по-другому: если и вправду Мария ему понравится, то он сам ей отдаст свою душу, захоти она этого. Так он считает.

Но сейчас, пережевывая еду, Вильясоо думал не об этом, а о боге и людях. Сморщив нос, он добавил к своим прежним мудрствованиям:

Да, бог убил своего сына, чтобы принести миру искупление, а когда Авраам хотел заклать своего сына, надеясь обрести долю блаженства, то это оказалось неугодным, и ему велено было взять козленка. Какой вывод из этого следует? А вот какой: делать что-либо в пользу других лучше, чем делать все только для себя.

Вильясоо опять принялся жевать, посапывая и время от времени морща нос, как будто обдумывал какую-то мысль. Индрек сидел на диване среди книг и перелистывал их. Немного погодя Вильясоо продолжал:

— До сих пор я своими книгами делал революцию, но думал только о себе. Все мы так поступаем: революция для других, жизнь для себя. Но теперь я совершил в этой революции революцию — буду жить для других. Благотворительность, жалость, отзывчивость, христианский дух... а?

Вильясоо положил вилку, отер бороду и начал ковырять в зубах.

Оглавление