вес все-таки чувствуется. А зовут их как?
— Старшую Хильдегард, младшую Кунигунда,— ответила мать.
— Страх какие пышные имена! — воскликнул Вильясоо.
— Так муж захотел,— пояснила женщина.— Говорил— дочки должны барышнями стать, так пусть будут красивые имена, чтоб перед другими барышнями не стыдно было.
— А мать как зовут?
— Мария.
— Ну так вот, Мария, о Хильдегард и Кунигунде вы сейчас не беспокойтесь, уж я что-нибудь соображу. Дело в том, что я холостяк, свободен. Забот у меня никаких. Я дал себе зарок, что ни женой, ни ребятами никогда не обзаведусь. Но так как сейчас времена революционные, то и я себе устрою революцию и взвалю на себя заботы...
Тут женщина хотела что-то сказать, да и Индрек попытался заметить, что всякой шутке и болтовне есть границы, но Вильясоо, повысив голос, смело и уверенно продолжал:
— Я от вас сейчас ничего не требую, я только говорю, что я намерен сделать, чтобы вам не треножиться так сильно насчет жилья и пищи для детей. Может быть, это и очень глупо с моей стороны, но мне сейчас пришла в голову эта мысль, и я ее осуществлю. Другое дело, если вы мне запретите, тогда я, конечно, ничего не смогу...
— Что ж тут запрещать,— произнесла женщина, как бы ища слов,— но все это до того странно, не знаешь даже, что сказать.
— Ничего не говорите, будем только действовать. Но у меня уже вся спина мокрая, не можете ли вы немножко понести свою Хильдегард? — С этими словами Вильясоо повернулся к женщине. Индрек тоже остановился, чтобы не отдаляться от остальных.
— Давайте-ка сюда девочку,— сказала мать.— Когда спит, мягкая делается, как тесто, потому и нести трудно. Наверно, у того мужчины тоже рубашка к спине прилипла?
— О нем не беспокойтесь,— проговорил Вильясоо,— он много моложе меня, сил у него хватит,