А я откуда знаю, что взорвется,— спокойно ответил старик.— То-то и есть, что никто ничего не знает: ведь, тут мы имеем дело с человеком. Человек не знает, что он сам сделает через минуту, тем более не знает этого о другом. И вдруг что-то затевает, начинает бастовать, чего-то требует. Почему? Разве ему сейчас хуже, чем в прошлом году или еще раньше? Разве у него стало меньше свободы, меньше прав?Нет. Просто взял да и забурлил, как кастрюля с молоком, под которой тлеет невидимый огонь. Взять, например, меня: ходил сюда восемнадцать лет, а теперь не хочу. Просто не хочу — и больше ничего. А если и продолжаю ходить по привычке, то против своей воли. Сам себе противен, когда переступаю ваш порог. Отвратителен сам себе становлюсь.
— С вами и вправду что-то случилось,— печально произнесла хозяйка.
— Случилось, случилось! — повторил старик.— Что может случиться с человеком, если его никто не боится и он сам никого не боится? А я не боюсь. Директор боится, а я нет. И знаете, что я думаю: я и вас-то по-настоящему никогда не боялся за все эти восемнадцать лет.
— Ас чего это вам меня бояться?— добродушно засмеялась хозяйка.
— О-о, не смейтесь! Есть женщины, от которых мороз по коже подирает. Уже от одного их присутствия, от малейшего прикосновения. Потому что ты сопоставляешь себя с ней как мужчина, просто как самец — справишься ли,' подойдешь ли ей?
— Вы начинаете говорить пошлости, господин Быстрый,— сердито заметила хозяйка.
— Как так — пошлости? — возразил старик. —Я ведь говорю только о страхе. Говорю только о том что никогда не испытывал перед вами настоящего мужского страха. Потому и мог ходить сюда восемнадцать лет. Ходишь просто так, ничего тут нет, а сам веришь, будто что-то есть. Вот это самое ужасное. Живешь бок о бок с другими людьми, а тебе от них ни холодно ни жарко. И все-таки живешь. Думаешь, что живешь. А что, если это и не жизнь вовсе? Если это даже и не клопиная жизнь? Я спрашиваю вас: что тогда?
Он поднялся, взял с окна туго набитый портфель, постоял немного перед хозяйкой, словно ожидая ответа, но когда она лишь грустно посмотрела на него, повернулся и, не расплатившись и не сказав ни слова, вышел. Пес, пыхтя и свесив свой красный язык, проводил его до дверей.