Да, он, казалось, сейчас только впервые по-настоящему осознал, что все, на его глазах подвергавшееся бессмысленному уничтожению, было достоянием людей И снова, неведомо откуда, с потрясающей ясностью зозкик перед его глазами старик с седыми волосами и всклокоченной бородой, стоящий перед зеркалом. Но он увидел и того голубоглазого парня, который опрокинул зеркало и этим развязал во всех безумную страсть к разрушению. У этого парня словно было единственным стремлением все опрокидывать, все сокрушать, как будто эти слова и понятия были внедрены в его мозг и нервы политическими брошюрами и прокламациями, где только и говорилось, что о свержении и уничтожении. Индрек видел, как этот парень ходил из одной комнаты в другую и искал, что бы такое еще опрокинуть. В библиотеке он едва не стал жертвой своей страсти: высокий, тяжелый книжный гдкаф, битком набитый книгами, чуть не похоронил его год собой. Уже не он, этот парень, залезал с ногами на поваленные шкафы, чтобы разломать их, не он вы-:аживал окна тяжелыми немецкими, французскими и русскими томами, которые летели, со звоном разбивая стекла, в голые мокрые кусты,— нет, это уже делали другие, а он только опрокидывал, опрокидывал одну пещь за другой с грохотом, подобным пушечным залпам, так что порой весь дом сотрясался до самого основания.