Глава XXX Индрек всю ночь не мог сомкнуть глаз, и, когда наконец под утро забылся, его мучили смутные, темные, неопределенные видения, которые исчезли из памяти раньше, чем он успел проснуться.

-— Видите, что революция делает с человеком,— насмешливо проговорил Вильясоо, морща нос.— Ока его делает революционером. А раз ты революционер, тебе уже среди людей больше не бывать — власти не допустят. Из революционера может получиться либс еще более ярый революционер, либо шпик, третьего не дано. Таков закон природы, царящий в подполье. Так что марксизм и здесь находит свое подтверждение: каждые исторические условия порождают тг силы, которые уничтожают их самих. Царизм породил подполье, и подполье уничтожит царизм. Подпольщик вызвал к жизни шпика, а шпик силится уничтожить подпольщика. Как этот Лохк: был почти что подпольщик, потерял руку и теперь гробит подпольщиков...

    Неужели это правда? — воскликнул Индрек. ошеломленный.

    Установлено точно, — подтвердил Вильясоо, морща нос.— И он не единственный.

    Кого же еще подозревают? — спросил Индрек.

    Никого,— ответил Вильясоо.— Но Крез еще н? свободе, разглагольствует по-прежнему. Я ему как раз вчера говорил, что, не будь я сам на свободе...

 

   Так и Креза считали бы шпиком? — испуганно пролепетал Индрек; ему припомнилось все связанное с Крезом, все, что он видел и слышал.

   А хоть бы и его,— ответил Вильясоо.-— Он такой р-р-революционный, что...

Вильясоо не договорил, сморщил только нос, а Индрек промолчал — ему вдруг почудилось, будто и сам Вильясоо мог бы оказаться шпиком. Но это промелькнуло как-то стороной, главное было в дру-ro:v.. Главное — была мысль о той, котороя когда-то говорила, как она представляет себе шпика и как понимает любовь. И Индрек произнес словно про себя:

   Тогда все ясно.

   О чем вы говорите? — спросил Вильясоо.

   О дочери Лохка,— ответил Индрек.— Она вчера бросилась в море.

Оглавление