Нет, нет, этого я делать не буду, у вас в чемодане рыться не стану,— запротестовала Кристи.— Когда вернетесь, покажете мне это письмо сами, хорошо?
— Ладно,— согласился Индрек.— Теперь вы мне верите?
— Теперь верю,— откликнулась Кристи.— Но сердце так страшно болит, как будто вот-вот разорвется. И когда оно вдруг так заболит, я опять начинаю сомневаться и спрашиваю себя: почему оно так ужасно болит, если нет никаких причин? Знаете, больше зезго .мне хотелось бы поехать с вами.
— Это невозможно,—- ответил Индрек, и вдруг почувствовал, что у него тоже сердце почему-то дрогнуло от страха. Неужели это и в самом деле предчувствие какой-то беды?
— Это невозможно, я знаю, просто так говорю. Это, наверное, потому, что я, по вашему примеру, научилась думать о всяких немыслимых вещах так, как будто они возможны. Когда так думаешь, делается легче, чем если совсем не думать. Я и теперь буду думать, что еду с нами, буду думать все время, когда вы уедете один, а я останусь дома.
— А когда отправитесь в Америку, думайте, будто и я еду с вами. Будете так думать?
— Нет, этого я не могу,— ответила Кристи.— Уже пробовала — не могу. Вместо этого я постоянно думаю: о, что вообще не поеду в Америку. Я, конечно, знаю, что поеду, ведь дядя прислал уже деньги и все,— но мыслями я останусь здесь, в мыслях поедет какая-то другая девушка, а не я. В мыслях я даже пойду провожать эту другую и буду ее жалеть. Вам бывает когда-нибудь себя жалко?
— До сих пор не бывало,— ответил Индрек.
— А мне бывало,— призналась Кристи.—Даже сегодня было себя жалко, когда я стояла там на углу, :том побежала обратно.
— Вы себя не бережете,— проговорил Индрек и хотел взять Кристи за руку, но вдруг неожиданно оказалось, что они стоят посреди тротуара крепко обнявшись.
—- Мне все равно страшно,—прошептала Кристи, словно в бреду,— мысли ничуть не помогают.
— Вам нужно идти домой,— произнес Индрек.
— Мне и там страшно, о чем бы я ни думала.
—