— Нам надо переговорить с вами. Дело важное, и мы спешим, извозчик ждет.
Владелец магазина взглянул в окно и, увидев, что на улице действительно стоит пароконный извозчик, поднял откидную доску прилавка.
— Прошу,— сказал он.
Он провел посетителей в контору и сделал знак служащим выйти.
— Чем могу быть полезен? — спросил он.
— Дело весьма простое,— ответил Крез.— Сейчас идет борьба за свободу...
— Как так?—удивленно перебил его торговец.— У нас ведь уже свобода.
— Прошу мне не мешать,— отрезал Крез надменным, резким и повелительным тоном.— И не суйте нос в такие дела, о которых у вас нет ни малейшего представления. Ведите свою коммерцию, это ваше дело, а мы боремся за свободу, это наше дело. Борьба за свободу требует денег, у нас их нет, а у вас они есть, поэтому я спрашиваю от имени моей партии: сколько вы согласны внести добровольно (Крез особо подчеркнул слово «добровольно», так что торговец должен был волей-неволей прийти к мысли: бывают взносы и принудительные) в фонд свободы для приобретения винтовок, бомб и пулеметов? И прошу без рассуждений, только «да» или «нет», чтобы я мог сообщить моей партии, какую позицию ей занять в отношении вас.
С этими словами Крез сунул руку в карман, вытащил револьвер, как бы для того, чтобы проверить, в порядке ли он. Заметив, что хозяин лавки встревожен, Крез успокаивающе поднял левую руку и продолжал:
— Не пугайтесь, вам ничто не угрожает, мы же не насильники какие-нибудь или вымогатели. Я только хотел осмотреть свою игрушку, исправна ли она, а то ведь — кто знает... Но имейте в виду: мы решили мобилизовать весь народ против сатрапов самодержавия, чтобы не допустить больше таких кровопролитий, какое произошло недавно. Бедняки жертвуют для этого своей кровью, богачи дают деньги. Жду вашего ответа.
Крез все еще вертел револьвер, лицо у него было словно железное, белесые глаза — холодные и жесткие, как металл.
— Понимаю, понимаю,— поспешил ответить торговец.— Я не богат, но сто рублей могу дать, так как
сочувствую...
—