Ей казалось, что у города теперь, пожалуй, совсем другое лицо и жизнь, наверное, стала совсем
Другая.
— Это так быстро не делается,— разуверил ее Индрек.— Сначала должны сгинуть жандармы, полиция, войска, тюрьмы, петербургское правительство, Сибирь, Сахалин, весь старый хлам, только тогда придет социализм и все обретет новый облик.
— Боже мой, как хорошо будет, когда все это сгинет! — в восторге закричала Кристи, а Индрек продолжал:
— Сейчас социализм учит упорной классовойборьбе, но когда весь старый хлам будет выброшенна свалку и воцарится социализм, тогда классы и классовая борьба исчезнут, исчезнет и неравноправие полов. Женщина избавится от порабощения мужчиной, на пей будут жениться не из-за денег или сословного положения, а на чисто человеческих основаниях.
— А красота тогда будет иметь значение? — спросила Кристи.
Индреку вспомнились слишком длинные и большие руки девушки, и он ответил уклончиво:
— Когда люди свободны и равноправны, красота занимает среди человеческих достоинств последнее место. Ум, образование, верность, трудолюбие, умеренность, усердие совсем оттеснят красоту на задний план, ведь красота преходяща, а добродетели вечны.
— А мне думается, парни и тогда будут больше смотреть на красивых девушек, чем на дурнушек, так что мне от социализма или марксизма не было бы никакой пользы, по-прежнему потешались бы над моими руками. Вы говорите—я пострадала за свободу, а между тем все смеются над моими ранами. Мама сразу сказала, что это стыдно, когда такие раны. А теперь об этом говорят все, так что я не осмелюсь и нос высунуть за дверь, когда выздоровею.
Кристи все говорила и говорила о своем шраме от раны, пока не договорилась до того, что захотела во что бы то ни стало показать его Индреку. Непременно! Как Индрек ни протестовал, ему пришлось в конце концов уступить, пообещав в то же время, что он не станет смеяться. Кристи хотелось знать, действительно ли этот шрам так безобразен, как с издевкой говорят люди.
— Это как родимое пятнышко где-нибудь на лине,— сказал Индрек, увидев шрам.
— Фу! — воскликнула Кристи.— Теперь мне ужас как стыдно! Вы еще, чего доброго, начнете кому-нибудь вот так же хвалить мой шрам. Это просто страшно. Но что вы в самом деле про него думаете, скажите откровенно?